Наказать всех русских Психиатр Виктор Лебедев — о том, как национализм в мире приобретает новые воплощения и почему «коллективной ответственности» не существует

Мы плохо используем знания о человеке, полученные психологами и психотерапевтами в течение последних десятилетий. Люди до сих пор мало знакомы с базовыми законами социальной психологии, обнаруженными в экспериментах и не раз подтвержденными на практике. Стенфордский тюремный эксперимент показал, как быстро и без особых на то причин люди превращаются в тюремщиков и заключенных. Эксперименты Соломона Эша и Стенли Милгрема продемонстрировали природу человеческого подчинения и его естественность. Это вещи, которые полезно знать, когда берешься рассуждать о власти или людях в обществе. Однако в этом тексте я буду больше рассуждать о межличностных отношениях и об отношениях человека с самим собой — в этой области психотерапевтам и психологам тоже есть что сказать нам, людям, живущим во время [слово запрещено в России] и испытывающим по поводу нее самые разные, порой противоречивые чувства.

Хочу начать с рассуждения о вине и ответственности. Эта тема часто поднимается на сеансах у психотерапевтов, потому что отражает отношение человека к самому себе и происходящему вокруг него. Вина и ответственность сильно перепутаны в головах у людей, а когда к ним добавляется слово «коллективный», то путаница становится катастрофической и здравый смысл теряется. Множество раз я слышал и читал про то, что русские/россияне виноваты в нападении России на Украину, потому что не свергли Путина раньше и потому что не устраивают массовые выступления против него сейчас. Для начала стоит разобраться с ответственностью и виной, чтобы корректно использовать эти слова. Под ответственностью я понимаю вклад человека в ситуацию, его конкретные действия («Я сделал это»). Вина же — это негативная моральная оценка собственного вклада в сложившуюся ситуацию («Я плохой, потому что я сделал это»). Если вы считаете себя плохим человеком, потому что что-то сделали, то это внутри вас говорит чувство вины. Несмотря на то, что мы привыкли называть вину чувством, на деле это когнитивный конструкт — мысль-оценка, которую мы даем себе и своим действиям.

По ряду причин я выступаю против того, чтобы человек был ответственным за то, чего он не сделал. Навязывание или принятие на себя ответственности за то, что ты чего-то не сделал (не сверг президента, не пошел безопасной дорогой, где на тебя не напали, не купил заранее что-то ставшее дефицитным) открывает огромное пространство для манипуляций. Ответственность за то, что ты когда-то не совершил какой-то поступок, может расширяться и заполнять все пространство потенциальных возможностей, превращая его в бесчисленное количество источников вины. Я думаю, что многим россиянам знакомо это чувство в первые дни [слово запрещено в России], а может быть оно с ними и до сих пор. Хочу заметить, что это парализующее и уничтожающее чувство вины возникло во многом как раз из-за того, что люди приняли на себя ответственность за чужие действия, за действия, на которые они не могли повлиять. В постсоветской культуре часто можно встретить проблему с установлением границ ответственности. Неадекватная возможностям зона ответственности и перекладывание ответственности одного человека на другого встречаются до ужасного часто, и многие стали жертвами этого.

Я искренне убежден, что не должно существовать иной ответственности, кроме ответственности за свои собственные действия.

Все остальное — это раздувание чувства вины и формирование эмоциональной уязвимости, которая не делает человека лучше в моральном смысле.

Вина не существует сама по себе как озеро в лесу. Мы делаем себя виноватыми сами. Привычно или под внешним давлением мы принимаем на себя эту роль, присваиваем себе негативную оценку. Но если мы способны назвать себя виноватыми, то в нашей власти и лишить себя этой вины, сбросить ее груз с собственных плеч. Нет смысла винить себя за то, что ты не сделал своими руками — в повседневности срабатывает этот принцип. Он позволяет сберечь силы и продолжить делать важные для себя и других людей вещи. Это правило дает возможность жить дальше и дождаться момента, когда желаемое будущее настанет.

Теперь перехожу к обсуждению наказания и его справедливости. Очень часто я встречал мнение, что все россияне должны быть наказаны за идущую [слово запрещено в России] тем или иным образом. С учетом высказанных ранее идей об ответственности наказаны должны быть те, кто отдавал преступные приказы и исполнял их. Мне нравится, что эту [слово запрещено в России] называют первой не анонимной [слово запрещено в России], и есть шанс найти всех тех солдат и офицеров, кто зверствовал на территории Украины. Одновременно с этим я не поддерживаю идею наказывать всех россиян по принципу гражданства или всех русских по принципу национальности. Наказывать человека за то, что он русский — это то же самое, что наказывать еврея за то, что он еврей, или немца за то, что он немец.

Я неслучайно здесь вспоминаю немцев: отсылка к послевоенной истории немецкого народа напрашивается сама собой. Мне припоминается одна история про молодую немецкую девушку, жившую уже после Второй мировой войны и не участвовавшую в ней. Она приехала во Францию, где встретилась с неприязнью и ненавистью пожилой француженки.

Негативное отношение к немке строилось не на ее причастности к военным преступлениям Германии, но на принадлежности к нации. Это еще одно лицо шовинизма, которое пытается укрыться за праведным гневом.

Я не призываю украинцев забыть о преступлениях российских солдат на их земле и не предлагаю отказаться от гнева и боли. Я говорю о необходимости отказа от неизбирательного подхода в вынесении суждений, построенных на эмоциях. Сила эмоций, их острота не означает справедливости и правильности действий, которые ими мотивированы. Только так после окончания [слово запрещено в России] можно будет построить новый мир. Мне кажется, что то чувство вины, с которым жили и живут немцы и которое они получили от других жителей Европы или взяли на себя добровольно — это проявление несправедливости по отношению к людям, не совершивших преступлений. Что сделало нынешнюю Германию успешной — экономическая и культурная интеграция или то самое пресловутое чувство вины? Жители России после [слово запрещено в России] будут нуждаться не в остракизме, а в интеграции в мировое сообщество, от которого они отделены руками своего государства.

Я не зря вспомнил несколько классических экспериментов из социальной психологии. Все они показывают, что на поведение людей внешние условия часто оказывают гораздо больше влияние, чем внутренние установки. Когда мы судим о поведении, нужно помнить об этом. Опасная иллюзия — думать, что человек способен управлять собственной жизнью во всех ее проявлениях. Если вы так считаете, значит, жизнь еще не показала вам всю свою непредсказуемость и силу. Российское государство годами продлевало жизнь советской системе власти, делая ее хитрее и злее. Российская власть пыталась изолировать страну от остального мира, демонстрируя россиянам образ врага, внешнего и внутреннего, и ограничивая их доступ к иному взгляду на происходящее внутри страны и за ее пределами.

Стена изоляции обычно строится с обеих сторон. Быть виноватым за то, что ты русский, означает, что твою вину невозможно искупить, а значит и прощение невозможно. Но тогда нет смысла и стараться его получить — можно совершать преступления, сеять ненависть и раздор, потому что желаемого примирения ты все равно никогда не получишь. Возложение вины на целый народ и отсутствие возможности искупления — все это только ухудшит положение дел для миллионов людей — и тех, кто поддерживает вечное обвинение, и тех, кто оказывается под его давлением.

Перед нами также встает вопрос о гуманности наказания. Наказание не должно превращать тех, кто судит и наказывает, в преступников — и лишать их самих гуманности. Меня обнадеживал подход ВСУ к обращению с пленными россиянами: неоднократно проговаривалось и демонстрировалось человечное отношение к ним, что говорит о дисциплине и о моральных качествах украинских солдат и офицеров.

Важно выбрать такое наказание для виновных в развязывании [слово запрещено в России] и тех, кто в ней участвует, которое не превратит обвинителей в преступников, а тех, кто наблюдает за судом и наказанием, — в злодеев.

Я не строю иллюзий о том, что найдется способ, который удовлетворит всех, кого ранила эта [слово запрещено в России], кого она лишила дома или забрала любимых и родных. Справедливость — это человеческое изобретение, и каждый живет сообразно своему представлению о ней. Я точно знаю, что чужая боль не уменьшает собственного горя, а лишь отдаляет тебя от прекращения этого страдания. Чужие страдания не возвращают утраченного, они не вернут нынешнему тебе прежнего себя. Теряя близких, теряя свое настоящее и возможное благополучное будущее, мы оплакиваем самих себя. Пожалуй, даже собственная смерть пугает человека не так сильно, как утрата близких и любимых людей. Повторюсь: я не отказываю украинцам в праве на гнев, но говорю о том, что руководствоваться им в наказании виновных — это тупиковый путь ненависти, который не даст нам двинуться навстречу друг другу. Речь здесь не о народах, которые пропаганда цинично называла братскими, а о конкретных людях, которые встретятся после [слово запрещено в России]. В каком-то смысле наказание, о котором я сейчас говорю, должно быть направлено в будущее и быть предостережением для тех, кто решит, что «может повторить».

При этом я прекрасно понимаю, что подобные катастрофы могут повторяться. Я не настолько наивен, чтобы не замечать, что внутри людей есть природная склонность к агрессии. Это не означает, что человечество обречено на войну. Человечество так же обречено и на мир. Склонность к сотрудничеству и тяга к агрессии одинаково присущи нам как виду. Ни то, ни другое невозможно убрать из наших душ, не искалечив сущность человека. Это часть нашей природы — русских, украинцев, немцев, американцев и других жителей Земли. На планете не в первый раз разгорается [слово запрещено в России] и не в первый раз она закончится миром. Все [слово запрещено в России] заканчиваются им рано или поздно. Когда прекратится эта, нам следует сделать выводы из нее, выучить ее сложные уроки и сделать так, чтобы уродливое «можем повторить» не смогло заглушить полное боли и печали «никогда снова».

Я не призываю украинцев прощать россиян. Они сами разберутся, когда им это сделать. К тому же любые внутренние изменения не происходят раньше, чем ты будешь к ним готов. Я хочу, чтобы мы задумались, что каждый из нас может сделать для уменьшения ущерба от этой [слово запрещено в России] и предотвращения будущих. Агрессивность как свойство нашего вида никуда не деть, но мы можем научиться вовремя ее распознавать, управлять ею и делать так, чтобы она не имела опасных последствий для окружающих и нас самих. Несмотря на [слово запрещено в России] и преследования россиян внутри собственной страны, мы можем влиять на происходящее — помогать другим и себе, не давая темному злу ненависти и раздора разрушать нас.