«Я вылила спирт в унитаз, а через пару часов выпила из унитаза воду» История Арины, которая победила алкогольную зависимость и теперь помогает другим

В 2021 году, по данным российского Минздрава, примерно у 1,2 миллиона россиян была диагностирована алкогольная зависимость. К сожалению, эта статистика не полная — она не учитывает тех, кто не дошел до нарколога. А не доходят многие. Скажем, люди с первой стадией алкоголизма — те, например, кто не представляет себе отдых и веселье без алкоголя и выпивает хотя бы раз в неделю. Но их посчитали участники проекта «Трезвая Россия». Согласно опросу, более 85% трудоспособных россиян употребляют алкоголь регулярно.

Традиционно женщины в России считаются менее пьющей категорией в сравнении с мужчинами, но действительно ли это так? Арине в 28 лет диагностировали вторую стадию алкоголизма. Она пила каждый день в течение почти четырех лет, похмеляясь клизмой с пивом. Сейчас Арине тридцать. Она ведет видеоблог* про алкогольную зависимость, учится на медсестру и находится в ремиссии 13 месяцев.

«Гласная» поговорила с Ариной о том, как развивалась ее зависимость, что такое здороваться с бутылками на полках магазинов и почему страдающих от алкогольной зависимости в России больше, чем кажется.

***

Если не считать того случая, когда папа дал мне пива в четыре года, потому что в доме не было холодной воды, впервые я попробовала алкоголь в детском лагере в 15 лет. Мы выпили одну банку «Ягуара» на четверых, половина ублевалась, а мне понравилось.

Но смена была долгая, а для нас, «взрослых», — скучная, поэтому мы пошли по каталогу всего запрещенного: курили, пили, а некоторые употребляли наркотики. Ни у кого не возникало ощущения, что мы делаем что-то не то, наоборот, все проходило довольно буднично. Будто так и надо.

После лагеря я приехала домой и уже через неделю выпила снова. Потом еще раз и еще, а в одну из ночей перебрала и по возвращении домой облевала ковер в нашей квартире. Родители посадили меня под домашний арест. Это помешало мне пить, но не помешало курить.

Они выходили из квартиры — я курила. Старалась максимально вытащить башку в окно, но это не особо помогало: дым ведь всегда чувствуется. Они орали на меня, оскорбляли, но к тому моменту я была настолько ими унижена, что мне было *** [все равно]. Я жила в аду, и адом больше, адом меньше — разницы никакой.

В одну из наших ссор родители сказали, что с 18 лет я могу делать все, что хочу, и в 18 лет я начала делать все, что хочу, а я хотела тусить, пить и курить. Больше я ничего не хотела.

Побег

После школы мама запихнула меня в юридическую академию в Екатеринбурге. Ей было важно, чтобы я получила хорошее, по ее меркам, образование, поэтому с раннего детства у меня были репетиторы почти по всем предметам. Однако отличницей я так и не стала, что, полагаю, сильно злило мать. Когда я садилась за домашнюю работу, у меня в голове было не  1 + 1 = 2, а 1 + 1 = сколько-нужно-чтобы-мама-не-била. Учеба у меня напрямую связана с насилием. Но все же я училась.

Что я делала в этой академии, точно сказать не могу, потому что юриспруденция мне не подходила. Я, разумеется, учила, отвечала, но дальше зубрежки дело не шло, я не понимала, о чем говорю. И, чтобы жизнь была чуточку менее мрачной, я продолжала пить.

Тогда же случилась история, связанная с алкоголем:

мою пьяную подругу изнасиловал мужчина, а я спала рядом и ничего не слышала. Меня он не изнасиловал лишь потому, что я нравилась его брату. Но меня изнасилуют в другие разы и другие люди.

Но тогда я об этом инциденте не узнала. Подруга молчала, а я предположить такое не могла. Я жила своими проблемами, которые в основном сводились к ненавистной учебе. На третьем курсе я не выдержала и сбежала. Просто оставила все и уехала в Питер.

Новый город без друзей и знакомых. Денег особо нет, поэтому я поселилась в коммунальной квартире. «Хочешь?» — спросила соседка по комнате. С тех пор мы употребляли вместе, полтора месяца. То время я почти не помню, помню лишь, что соседка приревновала меня к своему парню, начала угрожать, и мне пришлось уехать обратно в Екатеринбург. Как только я села в поезд, поняла, что у меня началась ломка.

Муж, созависимость, запой

Мой приезд не обрадовал никого из моей семьи. Они сказали: «Мы надеялись, что ты уедешь и не вернешься». Я всегда была здесь лишним человеком, по крайней мере мне на это указывали.

В общем, я сидела дома и пила пиво, а потом в соцсети познакомилась со своим будущим мужем. В какой-то момент он приехал и увез меня в Москву. И с этого начинаются мои первые три по-настоящему *** [потерянных] года.

Мне 23 года, у меня нет друзей, нет соцсетей, все свое время я отдаю мужу, делаю то, что делает он. Я буквально ему принадлежала. То есть у меня была созависимость.

Созависимость держится на иллюзии выгоды и на страхе, но не страхе потерять человека, а на страхе жить своей жизнью. И мой муж умело это подогревал. Когда я устраивалась на работу и начинала получать зарплату, он говорил что-то из серии: «Ну что, у тебя денег теперь достаточно, давай разводиться, я больше тебе не нужен». И я бросалась ему доказывать, что он мне нужен. Увольнялась из-за этого раза четыре.

Помимо этого он запрещал мне есть: ему нравились худенькие девушки, я по своей конституции никогда худенькой не была, но его это не смущало, он упорно шел к своей цели. Ну и конечно, запрещал мне пить и курить. Он не выливал алкоголь в раковину и не смачивал ничем фильтры сигарет, он действовал иначе. Он *** [насиловал] мозги. В своем словесном поносе муж мог провести целые сутки, не затыкаясь ни на секунду.

А я не могла не пить. Алкоголь был единственной вещью, которую я хотела. В общем, я пила втайне от мужа. Пряталась на улице и заедала жвачкой или чистила зубы.

Но потом я связалась с его бывшей девушкой. Она сказала, что он попытался сбросить ее с балкона, а после паузы уточнила, на каком этаже живем мы. Я положила трубку и на следующий день уехала. Спустя время я поняла, что после этих отношений от меня не осталось ничего. Уж сколько я в жизни пережила, но мой бывший муж был окончательным уничтожителем.

И я снова приехала в Екатеринбург. Денег нет, связей нет — ни черта нет. Но мой муж ведь морил меня голодом… Я худая и красивая. Мне не нужны были деньги на выпивку. Меня только спрашивали: «Что хочешь?»

Потом меня изнасиловали. И я перестала с кем-либо выпивать. Я стала пить дома одна. И мне так понравилось! Дешево и безопасно — проблем никаких. И так у меня выработался новый стиль жизни. Я пила каждый день после работы, до тех пор пока меня не вырубит.

Чтобы с утра прийти в себя, я начала ставить себе клизму. В клизме было пиво, потому что только его было в достатке — весь крепкий алкоголь я выпивала накануне очень быстро.

Конечно, пиво можно было просто выпить, но для этого мне бы потребовалось искать правильную дозировку. Можно ведь перебрать. Мне было лень думать об этом, поэтому я выбрала клизму. Срабатывало отлично: алкоголь быстро всасывался, меня отпускало, при этом пьяной я не была. Но кишки за это мне спасибо не сказали. У меня и так была бесконечная диарея, которую не останавливали даже таблетки, а тут стало совсем плохо. Я в ремиссии уже год, так вот только два последних месяца кишечник у меня работает нормально. Честно: это счастье.

А тогда от запоя меня спасала только работа. То есть было что-то, что стояло между клизмой и ночной пьянкой. Я считала время до того момента, как смогу выпить: восемь часов до выпивки, семь часов до выпивки и так далее. А потом случился локдаун. И это позволило мне пить с утра до ночи. В течение рабочего дня я растягивала несколько бутылок пива, а вечером переходила к напиткам по 40 градусов.

Обычно я покупала алкоголь в трех разных магазинах — чтобы было не так заметно, что я много пью, и чтобы все унести. В первом я покупала шесть бутылок пива — чисто для разгона. Иногда я заходила домой и, не снимая ботинок и куртки, сразу же начинала пить. Иногда открывала пиво уже в магазине. Но это не выглядело так, что я такая вся ссутулившаяся и рыгающая открываю бутылку и закидываю ее к потолку, нет. Я разговаривала с продавцами, говорила им, какой прекрасный вечер, — отвлекала их. И под шумок открывала пиво, тихонечко пила, шутила, посмеивалась. Это был целый театр.

Потом приходило понимание, что нужно что-то покрепче. И тогда я брала крепкое пиво — еще три бутылки. Потом переходила на водку или коньяк — по пол-литра бутылка. Это один вечер. И так каждый день.

Читайте также «Бутылка была моей лучшей подружкой»

История Юли Гайнановой, которая написала книгу о личном опыте алкоголизма

На выпивку уходило по 700–800 рублей каждый день. Я брала самое дешевое, но для Екатеринбурга это все равно много, да почти для любого города тратить по 20 тысяч в месяц на алкоголь и сигареты — это много. Поэтому я не ела. Может быть, один раз в неделю покупала себе гречку с котлетой, в остальное время перебивалась сухим хлебом и самыми дешевыми сушками. Ну и курила. Сигареты очень сильно заглушают чувство голода.

Мне кажется, я вообще забыла о существовании еды. Том ям я впервые попробовала в 30 лет. Когда люди говорили, что любят готовить, я не понимала, как они это делают, ведь продукты очень дорогие. При этом на алкашку и сигареты я деньги находила всегда. И сейчас у меня пол-ляма кредитов. Волновало ли меня, что я живу на кредитную карту? Нет.

Обычно мне хватало того набора, который я покупала в трех магазинах, но в одну из ночей мне потребовалось больше. И тогда я взяла свои духи. Было и интересно, и страшно — вдруг сдохну, но надо понимать, что это наивысшая точка опьянения, когда безумие долбит, и в такие моменты я не могла остановиться. На вкус духи — полная дрянь, но меня вставило, и я уснула.

Замечу, что это только начало локдауна. Потом ко мне приехала мама. Она испугалась коронавирусной статистики и привезла мне медицинский спирт, чтобы я руки дезинфицировала. Четыре бутылочки. Я так обрадовалась, подумала: «Всегда хотела попробовать». И выпила. Мои родители не знали, что я алкоголичка.

Смерть с косой

Все это время я понимала, что пить стоит поменьше. Но без алкоголя я буквально не могла жить. Как-то я даже не сдала кровь на общий анализ, потому что для этого нужно сутки не пить.

А потом я посмотрела какой-то видос со счастливыми людьми, мне стало так грустно, что я до сих пор не счастливая, и я твердо решила завязать. Я вылила весь свой алкоголь в унитаз, а через пару часов выпила из этого унитаза воду. Это опять был театр — для самой себя. Воду ведь я не слила. То есть я уже тогда понимала, что вернусь.

Поворотным моментом оказалась больница. Я попала туда не из-за алкоголя, нет, мне нужно было сделать сложную операцию. Переливание крови, отдых, трехразовое питание… Когда меня выпустили, я чувствовала себя отлично: у меня ничего не болело впервые за несколько лет. Это меня воодушевило. Я решила, что приеду домой и начну заниматься своим здоровьем. Я приехала и тут же напилась. Остановиться было невозможно. И когда я проснулась, поняла, что *** [конец], по ходу, мне.

Пришло решение проблемы — покончить с собой. Два раза мне не хватило смелости, а на третий, когда я попыталась отравиться, передоза не вышло, но зато я словила белку.

В углу стояла смерть с косой, стояла и молчала. А я не могу двигаться, я лежу на полу и смотрю на смерть.

Через несколько часов — отпускает ведь далеко не сразу — я пришла к выводу, что сдохнуть я успею в любой момент, а раз так, то можно и побороться.

12 шагов

Я пошла в группу анонимных алкоголиков и начала отрабатывать 12 шагов. Но остановиться в один день, когда у тебя уже вторая стадия алкоголизма, очень сложно. Я пыталась бросить пить 20 раз. Меня хватало на три дня, максимум — на 10. Потом я срывалась. Любой стресс — выпиваешь, любая сильная эмоция — выпиваешь.

Когда ты пьяный, ты ничего не чувствуешь, и это прекрасно для травмированного человека. Но когда ты в абстиненции, чувствуешь все: и страх, и ненависть, и восторг, и обиду. Ты видишь цветочек — и плачешь от счастья, видишь, что стул стоит так, как его ставил тот человек, — и рыдаешь так, будто кто-то умер. Все эти 20 раз я училась переживать эмоции, училась не жалеть себя, училась терпеть. Я ничего не терпела никогда, а тут мне нужно сесть и смириться.

Первую неделю без алкоголя я просто лежала. Мне постоянно хотелось спать, и я действительно много спала. Поднималась на работу буквально через силу. Помимо этого у меня были диарея и рвота. Если я не спала или не блевала, я ревела и била стены. Мне очень хотелось выпить. Очень. Когда ты перестаешь пить, тело тебя выхаркивает, именно поэтому люди снова начинают пить.

Но постепенно становилось чуть легче, и

я столкнулась с новой проблемой: мне было абсолютно непонятно, что делать в свободное время. Как смотреть кино без алкоголя, как гулять без алкоголя, как общаться с друзьями без алкоголя?

И сначала мой ответ был: никак. Поэтому я просто сидела на полу и пялилась в стену.

Спустя время я начала копировать поведение других людей. Увижу, что какая-нибудь девушка говорит, что свой прекрасный день она начинает с медитации, — и тоже пробую. Но с алкоголиками это не работает. Я закрывала глаза и думала о том, как сильно хочу нажраться и как сильно я себя ненавижу за то, что не делаю этого.

Я ощущала и ощущаю тягу каждый день: когда работаю, когда гуляю, когда читаю. В магазине вовсе невыносимо. Бутылки зовут меня с полок: «Привет! Как дела?» Я серьезно. Бутылки говорят со мной. Я натягиваю капюшон, беру чипсы, за которыми пришла в этот отдел, и ухожу.

В такие моменты в голове происходят торги: пить или не пить. Но хитрость в том, что за выпить алкоголик не отвечает. Человек отвечает за это только если еще ни разу не пил. За второе употребление отвечает его тяга, он ее снимает — она на время замолкает, и так по кругу. Но все же человек даже с зависимостью может не употреблять, другими словами, он может принять единственное решение, которое ему осталось.

В моменты тяги я резко меняю свое поведение: накрыло в гостях — возвращаюсь домой, накрыло дома — выхожу на улицу, иногда я просто разворачиваюсь и иду в противоположную сторону. Другой способ — разрисовывать картину по номерам. Меня это спасало много раз. Концентрируешься, пытаешься сделать все аккуратно — мозги работают по-другому, тяга уходит. В общем, переключаться надо.

Иногда можно позвонить знакомому алкоголику в ремиссии и поговорить с ним, отвести душу, или пойти побегать. Когда занимаешься спортом, тяги нет, ты чувствуешь лишь поток удовольствия. Поэтому я и хочу пробежать марафон. 42 километра обычной человеческой жизни, когда тяги просто не существует.

Психолог, нарколог и «Тик Ток»

Анонимные группы помогают не употреблять, но свои травмы ты должен вылечить сам. Поэтому все мы еще ходим к психологу. Без группы и психолога лично мне становится *** [плохо].

На четвертый месяц ремиссии я еще обратилась к наркологу. В анонимных алкоголиках не приветствуют наркологов, потому что медикаментозное лечение очень часто приводит к срыву. У человека не отработаны первый-второй-третий шаги, но вот он получает таблетку, от которой ему становится легче, и попадает в круг отрицания. Я знала, что не уйду в отрицание, мне не нужна была таблетка, которая уменьшит тягу, тяга со мной навсегда, и я научилась с ней бороться. Я шла к наркологу, потому что мне жить было невыносимо.

Я честно рассказала своему врачу, что и в каких объемах употребляла, меня обследовали и поставили тревожно-депрессивное расстройство. Через три месяца подействовали препараты, которые мне прописали, я перестала их пить и с тех пор чувствую себя потрясающе, лучше, чем когда-либо в жизни.

На 27-й день ремиссии я завела канал в «Тик Токе». Мне нужно было куда-то сливать свои эмоции, группы анонимных алкоголиков не хватало: встреча длится один час, а нас несколько человек. И я решила, что могу выговориться себе. «Заведу видеодневник», — думала я. Очень удивилась, когда залетела в «реки».

Сразу так много хейта посыпалось.

Писали: «фу, девушка пьет, стыдно», «тебя насильно, что ли, напаивали?», «не переживай, это не навсегда». Последнее меня очень вымораживало. Многие люди буквально ждут, когда алкоголик в ремиссии сорвется.

Одному алкоголику, который уже 20 лет в ремиссии, до сих пор говорят, что он скоро запьет. Когда я об этом услышала, меня отпустило, больше на такие слова не реагирую.

Но после хейтеров ко мне в канал стали приходить алкоголики. Они понимали, о чем я говорю. Кто-то уже осознал, что у него проблема, кто-то начал осознавать, они спрашивали меня о стадиях алкоголизма, о симптомах, о том, как побороть тягу. Я много раз отвечала на одни и те же вопросы, но я всегда делала скидку на то, что человек мог увидеть только один ролик или те, в которых не было того, что он искал. В общем, до сих пор отношусь к этому с пониманием. Ну не знают они чего-то, я тоже не знала, хорошо, что спрашивают.

Чат поддержки

В какой-то момент я решила, что мне нужно поддерживать всех этих людей, и тогда я открыла бесплатный чат поддержки. Он работал всего четыре часа в день, но там было так много народу, что я попросила трех своих знакомых помочь мне и стать модераторами. Позже их количество увеличилось до восьми.

Чат просуществовал четыре месяца. Я его закрыла, потому что, во-первых, мне нужно было зарабатывать, кормить себя, одевать и отдавать деньги за долги, во-вторых, он отнимал колоссально много сил, я просто выгорала. И в-третьих, чат превратился в очень опасное место. Своей задачей я видела приводить людей к лечению, оказывать им поддержку. Я поняла, что мне живется сильно легче, когда хоть несколько человек писали, что я молодец. И я хотела дать другим то же самое. Однако очень многие люди решили, что чат — это и есть лечение. Они приходили туда, отводили душу, рассказывали, что ничего у них не получается, и продолжали жить как жили.

Я устала смотреть на эту канитель, когда вначале «я три месяца в ремиссии, теперь могу все», а потом нажираются так…

Один парень скинул фотографию… В общем, у него больше нет лица. Он напился в день города и ввязался в драку.

Они погибают. Они дураки. Им нужно лечиться. Но им лень. Алкоголики жутко ленивые. Если можно не выходить из дома, а дома как будто лечиться, то они это будут делать с большим удовольствием.

Когда я запустила платный чат поддержки, почти всем лечиться стало неинтересно. Но постепенно пришли более серьезно настроенные люди. Сейчас там 24 человека, я курирую каждого. Их не нужно контролировать ежедневно, им нужна безопасная зона, чат, в который они смогут написать в критический момент. «Я не могу, мне плохо» — все быстро взяли телефоны и начинают узнавать, что случилось, а я даю общие рекомендации. Разумеется, параллельно все они ходят на анонимных алкоголиков и лечатся у психолога и нарколога.

Алкоголь как наркотик

Люди не осознают, что алкоголь — это наркотик. К нему все относятся очень просто. Алкоголь появляется практически во всех фильмах, практически во всех шоу, даже на Первом канале на каждом «Голубом огоньке» все сидят с бокалом шампанского. Я с детства это помню. И в 90% случаев новогодняя ночь с алкоголем закончится плохо. За алкоголем я вижу драки, блюющих людей, людей, которые мерзнут на улице, изнасилованных девушек, изнасилованных детей, а иногда и мужчин. И всего этого могло быть гораздо меньше, если бы люди просто осознавали, что это наркота, и наркота такая же опасная, как героин.

Мне в комментариях пишут не только алкоголики, но и дети алкоголиков. Там тысячи историй. И одна хуже другой: убийства, отмороженные пальцы, уничтоженная психика. Все это делают взрослые люди, которые сами себе объяснить не могут, что алкоголь — это наркотик. Пьяный человек — это человек, находящийся в состоянии наркотического опьянения. Ты не можешь отвечать за себя, за свои мысли, за свои действия, и уж точно — за своих детей. Ты никто в этот момент. И меня пугает, что это осознают единицы.

Даже посвящение во взрослую жизнь у нас происходит через алкоголь. Ты взрослый — теперь можешь пить. Ты маленький, тебе пить нельзя, но вот тебе детское шампанское, чтобы ты чувствовал себя взрослым. То есть быть взрослым — это не получить образование, не быть ответственным, не создавать что-то полезное, быть взрослым — это уметь пить: пить, чтобы отдохнуть, пить, чтобы развеселиться, пить, чтобы познакомиться, пить, чтобы заглушить боль.

А потом над этими взрослыми алкоголиками у нас просто смеются.

Считается, что пьяный человек — смешной человек. Посмотрите, он украл магазинную вывеску, как смешно. В чем смех? И будет ли смешно, когда пьяный человек сядет за руль и собьет пешехода?

От алкоголя даже кайфа нет. Кайф возникает только тогда, когда у человека уже есть зависимость и новая доза просто заглушает тягу. Больше никакого удовольствия нет. Не надо себя обманывать, что у алкоголя какой-то невероятный вкус. Если он так сильно нравится, пейте с таким же вкусом безалкогольные напитки — их полно. Но вы не из-за этого пьете.

Образование и трезвые друзья

До начала лета я работала продавщицей. Сейчас я живу на то, что зарабатываю в платном чате поддержки: часть денег трачу на себя, часть отдаю за кредиты. По моим расчетам, мне нужно выплачивать их еще пять лет.

В один момент я отдельно собирала донаты себе на образование — хочу стать психиатром. И первый этап пройден: буквально на днях я поступила в колледж на медсестру. Да, путь будет долгим, но к сорока я приближусь к своей цели. Надеюсь, когда пойду учиться дальше, поступлю на бюджет или получу скидку за хорошую учебу, потому что деньги на самом деле собирать стыдно, а новый кредит мне не потянуть.

Хотя дел стало больше, свой канал я забрасывать не хочу. Мне нужно, чтобы люди прекратили становиться алкашами, мне нужно с кем-то дружить. Я хочу дружить со здоровыми людьми, а если они будут спиваться с такой скоростью, то дружить будет не с кем. Там люди-то все хорошие.

Внутри каждого алкоголика замечательный человек. Может оказаться. Среди моих друзей, с которыми я познакомилась на анонимных алкоголиках, в прошлом страшные наркоманы, половина из них — уголовники, но они замечательные. Добрые и отзывчивые.

Алкоголики — это малые дети, которые не умеют справляться со своими эмоциями и чувствами. Им очень горько и одиноко. Часто люди начинают пить в подростковом возрасте, иногда — в детском, когда личность еще не успела сформироваться. С алкоголем она никогда не сформируется, потому что любую трудность алкоголик запивает, он не учится с ней справляться.

Зависимые люди слабые, и они хотят, чтобы все стали такими же, как они. Илон Маск ракету построил. И мне от этого плохо, потому что Илон Маск является доказательством того, что, если очень стараться, можно даже ракету построить, а я не хочу стараться, и я хочу, чтобы никто не старался. Если никто не старается, у меня больше шансов быть лучшей на фоне худших.

Алкоголик в ремиссии — другой человек. Всю жизнь употребления он был статичным, он лишь старел, и вещи на нем менялись. А здесь появилась личность, и она стала многогранной. Алкоголик плоский, алкоголик в ремиссии становится 4D: это ему нравится, это не нравится, это он хочет, это не хочет, появляются черты характера, появляются границы, появляются интересы.

При этом алкоголикам очень тяжело. Я знаю, какая это жизнь: она бедная, убогая, абсолютно бесперспективная. И она — сплошная иллюзия, от начала до конца. Ты думаешь, что живешь, но это не так. А в минуты прозрения всегда очень страшно: страшно выйти в ремиссию и не выйти в нее, потому что чем дольше ты пьешь, тем меньше у тебя веры, что можно что-то изменить.

Но реальность такова, что у алкоголика два пути: первый — умереть, мы очень быстро умираем, второй — выйти в ремиссию. Алкоголики в ремиссии — самые сильные люди, каких только можно встретить.

* Instagram принадлежит Meta, запрещенной в России.