«Она уцепилась за нее, а ее оторвали от матери и забрали» У чеченки, живущей в Европе, бывший муж похитил дочь и запер в родовом селе в Чечне. Сам он тоже живет за рубежом

У 10-летней Алисы день рождения, ее мама Эльза заказывает в подарок для дочери торт, покупает новый телефон и отправляет курьером к ней домой. Прийти сама с подарками к дочери она не может: не разрешает бывший муж, который похитил девочку и держит ее в доме своих родителей. Даже случайно увидеть лицо Алисы в окне дома невозможно: участок огорожен глухим забором. Подарки девочка так и не получила, связи с мамой у нее нет.

Давно живя за рубежом, Эльза с дочерью как-то приехала в Чечню, на родину к бывшему мужу Хусейну, чтобы дать девочке возможность побыть с отцом. В тот день Алиса была рядом с мамой в последний раз. «Гласная» рассказывает историю борьбы Эльзы за свою дочь, в которой почти все вокруг ― односельчане, чеченские суды, приставы и полиция ― чинят ей препятствия.

Недолгий брак

Когда Эльза оказалась в новой стране, ей было всего девять. До этого девочка жила с семьей в небольшом чеченском городе Гудермесе. В 2003 году, в самый разгар второй чеченской войны, ее семья приняла решение о переезде в Австрию.

Эмиграция далась им тяжело, несмотря на то что в Австрии бегущих от войны чеченцев встречали радушно и чеченских диаспор в Европе было уже много, вспоминает отец Эльзы Адам. Он мечтал, чтобы дочь получила высшее образование и устроилась на хорошую работу. Сначала все шло как по маслу: в 17 лет Эльза поступила на кафедру экономики местной академии. Там познакомилась с Хусейном Ногиевым ― тоже из семьи чеченских беженцев, которые уехали от войны во Францию. Отношения пары развивались стремительно, и спустя короткое время они решили пожениться ― невзирая на уговоры родителей 17-летней Эльзы подождать.

Брак продлился недолго. Семья Хусейна ожидала от получившей европейское воспитание Эльзы послушания и выполнения всех домашних работ.

День чеченской невестки начинался раньше, чем у других членов семьи, ― в шесть утра, чтобы успеть навести порядок и приготовить завтрак для всех.

И проходил в четырех стенах ― в присмотре за родственниками и детьми большой семьи. О карьере речи не шло.

Почти сразу Хусейн, по словам Эльзы, начал поднимать на нее руку и ограничивать в деньгах. Такая жизнь пришлась ей не по нраву, через несколько месяцев девушка подала на развод и вернулась домой к родителям. Уже беременной ― и вскоре родилась Алиса.

Девочка росла активным и счастливым ребенком: по словам дедушки, любила читать, фантазировала, что, когда вырастет, станет учительницей или продавщицей в магазине. Не омрачало их счастье общения с внучкой и то, что, когда Алисе было три года, в больнице после МРТ и анализов крови ей поставили тяжелый диагноз ― полиартрит. При неправильном лечении он может привести к потере способности самостоятельно передвигаться. Алиевы делали все, чтобы Алиса получала нужное лечение и ее образ жизни был таким же, как у других детей.

Похищение

Хотя Алиса родилась уже после развода с Хусейном, Эльза не пыталась помешать дочери общаться с отцом. И даже ездила с ним и дочкой в Чечню ― родной Гудермес, откуда было недалеко до дома свекров в селе Бачи-Юрт. Хусейн часто привозил к ним Алису.

В один из вечеров на родине, 1 августа 2021 года, Эльза заметила, что восьмилетняя Алиса встревожилась, услышав об очередной поездке с папой в Бачи-Юрт. «Не хотела туда ехать, плакала. Видно, она чувствовала что-то неладное», ― рассказывает Адам.

Хусейн уговорами все же убедил дочь поехать с ним. Это был последний раз, когда Алиса виделась с мамой и дедушкой.

Хусейн вернулся во Францию. А Алиса осталась в чеченском селе ― за высоким забором в доме его родителей.

Поначалу Эльза пыталась решить вопрос мирно: приезжала к дому свекров, долго стояла у закрытых ворот. Но семья бывшего мужа отдать ребенка наотрез отказывалась.

Эльза обратилась в Курчалоевское отделение полиции на улице Ахмата Кадырова с заявлением о краже ребенка. Сотрудники пообещали перезвонить. Через день с ней действительно связались и пригласили в отдел. Там Эльзу встретили четыре работника полиции и кадий, который заявил: «Девочка должна остаться жить с отцом».

«Но ведь это Россия ― светское государство, не шариатское, ― возмущается Адам. ― Чеченская Республика живет по Конституции РФ, поэтому я считаю, что работниками Курчалоевского отделения полиции были совершены противоправные действия».

Эльза не сдавалась и ездила в полицию на улицу Кадырова еще пять раз. Все пять раз у нее отказывались принять заявление. На шестой раз Адам посоветовал дочери обратиться в прокуратуру. Она подала заявление и туда, однако через неделю пришлось писать новое: первое в прокуратуре якобы потеряли.

Тем временем Хусейн, живущий все это время во Франции, тоже решил «закрепить» права на дочь, которую оставил в Чечне с родителями. Он подал заявление в суд о получении опеки над ребенком. Неожиданно для всех суд занял сторону Эльзы и постановил передать девочку матери.

Прокуратура Курчалоя вынуждена была начать работу по заявлению Эльзы и дать распоряжение полиции и главе администрации, чтобы те способствовали возвращению ребенка к матери. Но вопрос снова «затерялся».

Адам уверен, что это объясняется тем, что у семьи бывшего зятя в полиции есть связи из Бачи-Юрта и соседнего села Ахмат-Юрта: якобы один из силовиков написал фальшивую справку о том, что Эльза добровольно отдала дочь Хусейну.

По признаку пола

Разведенная женщина в Чечне стигматизирована: развод здесь порицается как явление, особенно если он случился по инициативе женщины. «Идеальная» чеченская женщина должна быть в первую очередь послушной: сначала отцу, потом мужу, его родителям и мужчинам семьи, а после того как сын женщины подрастет, она должна будет подчиняться и ему, рассказывает правозащитница Светлана Анохина.

Чеченские адаты диктуют, что после развода женщина должна отдать детей мужу и вернуться жить к родителям, в лучшем случае она может иногда общаться со своими детьми, но всегда под присмотром их отца.

Это противоречит нормам шариата, который запрещает разлучать мать с ребенком ― по крайней мере до того, как тому исполнится семь лет. Но чеченские правоохранительные органы и суды, а также судебные приставы в подавляющем большинстве случаев встают на сторону отца и всячески мешают женщине воссоединиться с ребенком. Даже если суд постановил вернуть сына или дочь матери, приставы будут саботировать свои обязанности по исполнению решения суда, объяснили «Гласной» правозащитники в регионе.

«В нашей практике не было дела, где сотрудники [полиции, опеки, судов, судебные приставы] встали бы на сторону матери. Они всегда на стороне отца, даже при явных нарушениях прав ребенка. Были случаи, когда от отца принимались подложные документы, и правоохранительные органы охотно шли ему навстречу. Они открыто соглашаются с тем, что проблема опеки над детьми должна разрешаться “согласно обычаям”», ― рассказывает адвокат Эльзы и правозащитница Малика Абубакарова.

Организация Абубакаровой «Права женщин» существует в Чечне с 2011 года, и все это время адвокаты помогают в судах женщинам, пострадавшим от насилия и потерявшим детей после развода, а также защищают права девушек, принудительно выданных замуж.

В регионе своя специфика, отмечает Абубакарова: правоохранительная система работает в Чечне и Ингушетии, опираясь на местные обычаи. К тому же большинство работников правоохранительных органов ― мужчины, которые позиционируют себя как «примерные мусульмане». Именно поэтому в делах об опеке над детьми женщинам невозможно миновать обращение в муфтият: лишь пройдя стадии общественного (старейшины рода) и религиозного (местный кадий, муфтият) разрешения, женщина имеет шансы получить законное решение в суде.

Но даже это не гарантия. «В Рамадан, священный месяц для мусульман, Эльза дважды ездила в республиканский муфтият, чтобы показали ей Алису нормально, чтобы дали им пообщаться. Но они не помогли ей. Она обратилась к муфтию села Бачи-Юрт. Тот тоже не помог. Он одно время ездил к моим братьям и уговаривал, чтобы они не вступались за Алису, чтоб не помогали моей дочери вернуть ее», ― рассказывает Адам.

Абубакарова с коллегами ведет 40–60 подобных дел в год. Не все они в Чечне ― есть заявители и из других северокавказских республик. Более того, особенностями региона пользуются и представители других этнических групп (например, русские). В практике правозащитницы были случаи, когда бывшие мужья доверительниц приезжали в Чечню из других регионов, регистрировались и потом переводили туда исполнительные производства по делам о лишении родительских прав или определении места жительства ребенка: так почти гарантировано, что представители власти встанут на их сторону просто по признаку пола ― мужского.

В ноябре 2021 года Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) признал наличие системной дискриминации женщин на Северном Кавказе в реализации их права воспитывать и просто навещать своих детей после развода или смерти супруга. Жалобу тогда подавала чеченка Луиза Тапаева: ее четырех дочерей после смерти мужа забрал свекор. Он удерживает и скрывает их с 2016 года. При матери, не лишенной родительских прав, российские суды дважды вынесли решение в пользу свекра.

В России нет юрисдикции, которая может обязать местные органы исполнять решение ЕСПЧ, но одно рассмотренное международным судом дело ― Элиты Магомадовой ― удалось довести до победного конца. Элита развелась с мужем в 2010 году, через год после рождения сына. По словам Элиты, причиной стало то, что муж, услышав о диагнозе сына (патология головного мозга), был уязвлен и расстроен, так как рассчитывал на появление на свет здорового наследника. Но после развода он выкрал сына из детского садика, приехав туда с двумя вооруженными мужчинами, и не позволил Элите видеться с ребенком, ссылаясь на то, что она ведет «не совсем правильный образ жизни». Лишь спустя несколько лет судебных тяжб и беготни по инстанциям и после вынесения решения ЕСПЧ в 2018 году полицейские все же вернули сына матери. К сожалению, это дело остается исключением из сотни подобных историй.

С аналогичными жалобами в Европейский суд обратились и другие чеченки: Бохоева, Муружева, Магомадова, Губашева. Большинству из них была присуждена моральная компенсация.

Хотя в марте прошлого года Россия вышла из-под юрисдикции ЕСПЧ, Эльза Алиева все еще не потеряла возможности для международной защиты ― нарушение ее прав произошло до последнего возможного срока обращения в Европейский суд.

«Силой оторвали»

18 августа 2022 года Эльза подала иск в Пятигорский городской суд о возвращении дочери в Австрию. Суд вынес решение в пользу матери, акт вступил в законную силу 16 ноября того же года. В ответ на это Хусейн Ногиев подал апелляцию, но суд отклонил ее. Несмотря на законное решение суда вернуть девочку матери, приставы не торопятся приводить его в исполнение.

Все это время Алиса живет взаперти в доме бабушки и дедушки ― ее не выпускают за пределы двора и, по словам Адама, не проводят нужное ей лечение. «Как-то я поехал в Бачи-Юрт с главой администрации, взял с собой двоюродного брата и товарища моего, ― рассказывает Адам. ― Предложил: мы вам ― “алименты”, вы нам ― Алису, мы будем ее стабильно лечить, и она вылечится. Иначе у вас ее посадят в инвалидную коляску». Но ответа я не получил.

При отсутствии лечения полиартрит вызывает постоянные сильные боли в суставах.

Узнать о состоянии дочери Эльза не может: связи с ней нет.

Увидеться с Алисой ей удалось лишь однажды, когда она в очередной раз приехала в Бачи-Юрт с участковым инспектором. Родители Хусейна позвали родственниц, чтобы те устроили шум, и Эльзе удалось сказать дочке буквально пару слов перед тем, как Алису увели в дом.

«Она уцепилась за нее, а ее оторвали от матери и забрали. Силой оторвали, ― сокрушается Адам. ― Вы где видели, чтобы ребенка матери не показывали? Из [достоинства] женщины делают ничтожество. Где это видано!»

Эльза пробовала обратиться в управление Федеральной службы судебных приставов в Москве с требованием исполнить решение Пятигорского суда, но там ее заявление отклонили. Фактически московские приставы встали на сторону чеченских коллег. Несмотря на это, борьба Эльзы за Алису продолжается.