Бойся, тварь, я тебя посажу История принца с Рублевки и его юной жены. Почему красивую сказку про Золушку давно пора переписать

В марте с редакцией «Гласной» связалась Ирина М., которая рассказала страшную историю своего брака. С мужем, Сергеем Б., крупным московским бизнесменом, она прожила больше десяти лет. За эти годы родила ему шестерых детей (один малыш умер в раннем возрасте), а также вырастила троих его племянников. Женщина говорила о том, что за годы брака муж превратил ее в машину по производству детей, снова и снова заставляя рожать и запрещая делать аборты. Она говорила об унижениях, изнасилованиях, избиениях — как ее самой, так и детей.

Корреспондентка «Гласной» поговорила с Ириной и записала ее историю. Однако к этому рассказу возникло множество вопросов. Автор связалась с женщиной еще раз, а также поговорила с ее мужем. Второй разговор породил новые вопросы, и далеко не на все мы получили ответы, но драма про многолетнее семейное насилие на наших глазах превращалась в психологический триллер, где каждая сторона вела себя агрессивно и могла назвать себя потерпевшей.

«Гласная» публикует и рассказ Ирины, и комментарии ее супруга — как очерк, живую иллюстрацию к сказке про сильного принца, которого ждет юная и покладистая принцесса. Кажется, мораль этой сказки давно пора пересмотреть.

Имена всех героев изменены по этическим соображениям.

Ирина. Звонок первый

История, записанная со слов Ирины во время первого разговора

Сережа старше меня на 16 лет. Когда мы познакомились, мне было 19, ему — 35. Конфетно-букетного периода не было, он сразу сказал, что нагулялся, хочет семью и детей. Мы стали жить вместе. Для меня, в то время 19-летней девочки, это казалось замечательным. Но идиллия длилась недолго.

Мы отдыхали в Греции, когда нам позвонили и сказали, что умерла его родная сестра, осталось трое детей. Он принял решение оформлять опеку. Оформлял на себя, так как мы жили гражданским браком.

Потом я родила первого сына, через год — второго. Мальчик умер в шесть месяцев. Синдром внезапной детской смерти: мы утром подошли к кроватке — а он не дышит. И Сережа, и я очень тяжело это переживали. Наверное, тогда и начались первые проблемы. Он стал выпивать. Еще не сильно, но уже регулярно.

Через год я опять забеременела, родила первую дочку. А он хотел сына. Все время повторял: «Нам надо мальчика, надо мальчика, надо мальчика». Я снова забеременела. Честно говоря, рожать я больше не хотела, беременность переносила тяжело, но он заставил. В ход пошли манипуляции, упреки: «Как ты можешь? У нас сын умер. Что ты хочешь, еще одного ребенка убить? Как ты вообще на такое способна?» В итоге я рожаю — и снова дочку. Он за свое: «Надо родить еще сына». Я объясняла, что хочу сделать перерыв, напомнила, что он весь в бизнесе, детьми даже не занимается: не ходит с ними ни в кино, ни на какие-то детские мероприятия. Ни к племянникам, ни к старшему сыну ни разу не ходил на линейку в школу. Всеми детьми занималась только я: школа, кружки, садики… Но он не слушал.

У него появились проблемы в бизнесе: он занимался стройкой, достроить микрорайон в одном подмосковном городе никак не удавалось, начались суды. Усугублялись проблемы с алкоголем. Теперь Сережа пил не только вечером, но и днем. Я ехала с детьми из школы, он звонил, просил, чтобы я привезла бутылку. Если отказывалась, говорил: «Нет водки — нету денег». Также он говорил и про секс: «Нет секса — нету денег». А деньги мне были нужны не для себя — я платила за детские кружки, за садик. И каждый раз, чтобы получить на это какие-то средства, мне надо было унижаться, выпрашивать. Притом что деньги у него были и есть.

Сережа становился все более агрессивным с детьми. Он и раньше-то никогда их не воспитывал, с ними не разговаривал. Чуть что — сразу подзатыльник. Теперь подзатыльниками дело не заканчивалось, временами случались настоящие драки. Он мог их бить кулаками, плеткой. Один раз племяннику Мише руку сломал. Второй раз ударил по голове так, что у Миши передний зуб откололся. Мне было страшно. Боялась, что в итоге он Мишу убьет и сядет. Миша и сам был непростым мальчиком — вспыльчивым, взрывным, правда отходчивым. К нам неоднократно приезжали из отделения полиции, но это ничем не заканчивалось. У Сережи были связи, были деньги, в итоге на все закрывали глаза.

Потом я родила еще двух дочек. Сейчас моим детям 12, семь, шесть лет, четыре и два года. Стала бояться секса. Каждый раз начиналась настоящая паника: я опасалась, что секс обязательно закончится беременностью. Даже к психологу ходила по этому поводу. Я не против детей, но последняя беременность у меня была очень тяжелой. Постоянно тошнило, я сожгла себе пищевод, начались проблемы с позвоночником, проблемы по гинекологической линии… Все дети крупные, больше четырех килограммов. А у меня было шесть родов, все с небольшим промежутком. Мне уже даже врачи говорили: «Все, хватит». Но я знала, что, если опять забеременею, аборт мне Сережа сделать не даст.

Я его неоднократно просила: «Давай разойдемся». На это он отвечал, что тогда у меня заберут детей и я их никогда не увижу.

…Был январь, я с дочками поехала на день рождения своей подруги. На обратном пути позвонила племянница, которая была у нас под опекой. Сказала, что муж избил нашего сына Стаса. Зашла домой, увидела, что в комнату сына выбита дверь, разбит телевизор, племянник Миша куда-то убежал из дома, Стас с разбитым лицом, с разбитым носом (в распоряжении редакции есть фотографии, на которых зафиксированы последствия избиения, — прим. «Гласной»). Спрашиваю у пьяного Сережи, что случилось, он говорит, что просил мальчишек лечь спать, они не послушались.

Это было последней каплей. Мы поехали в травмпункт, зафиксировали побои. Тут же, конечно, из травмпункта вызвали полицию. Объяснила, что это произошло в мое отсутствие. Написала заявление, наутро нас вызвали в отделение. Дело закончилось административным штрафом. Пару месяцев Сережа вел себя адекватно. А потом опять начались проблемы с племянниками — настоящие драки, мальчики уже могли дать сдачи. Миша стал регулярно убегать из дома. Дело закончилось тем, что опека у нас его забрала.

Я опять стала говорить, что нам надо разойтись. На что мне было сказано: «Конечно, размечталась. Попробуй что-нибудь вякнуть, я заберу у тебя детей. Хочешь уходить — вали, но одна, без детей».

Так я прожила еще несколько лет. В семье, которая со стороны казалась идеальной: в красивом доме, на Рублевке, с обеспеченным мужем… Рассказать посторонним, что происходит на самом деле, в таких ситуациях стыдно. Надеешься, что еще чуть-чуть — и все разрешится. Только близкие люди знали, как обстоят дела на самом деле. Он мог кричать, унижать. Принуждал к сексу. Бить не бил, но мог хватать за шею, душить, больно заламывать руки, до синяков щипать.

Ушла я от него в январе этого года. По сути, сбежала, когда он поехал получать итальянский паспорт: у него был вид на жительство в Италии. Собрала самые необходимые вещи, детей и уехала. У меня появились новые отношения. А он добился того, что на меня завели уголовное дело.

Еще когда начались первые суды по поводу недостроенного микрорайона, Сережа стал часто прибегать к моей помощи: «Ира, надо кое-что подписать тут, надо кое-что подписать там». Я в то время была очень молодой, в декрете, на мне была куча детей, я мало вникала в то, что подписываю. А он постепенно начал переводить на меня активы (вероятно, связанные с бизнесом, — прим. «Гласной»). Он и раньше так делал. Многое из его имущества переписано на прежних гражданских жен, которые тоже рожали ему детей (в общей сложности я знаю про четырех его гражданских жен и пятерых детей, кроме наших). Теперь он сам юридически чист, а все его гражданские жены связаны с его компаниями. Например, директором компании-застройщика была его первая гражданская жена, от которой у него сын (формулировка собеседницы, — прим. «Гласной»). Каким-то посредником являлась вторая гражданская жена. И когда люди предъявляли ему претензии, он говорил: «А что вы от меня хотите? Я тут вообще ни при чем» — хотя всеми этими компаниями руководил он.

После моего ухода Сережа написал на меня заявление в полицию — за то, что я вынесла из дома некоторые вещи первой необходимости, типа микроволновки. При этом дом по всем документам принадлежит мне.

Потом начались проблемы из-за машин. Наши машины были из Италии, с итальянскими номерами, а значит, страховки на них не делали. Гаишники постоянно останавливали, приходилось платить штрафы. Я попросила Сережу поставить машины на учет, он ответил — тогда все налоги и штрафы платить буду сама, я согласилась. Поехали в ГИБДД, он подписал необходимые бумаги, поставили машины на учет, оформили их на меня. Когда я ушла, он пошел в отделение и написал заявление, обвинив меня в том, что при оформлении машин я подделала его подпись. Насколько я поняла, дал денег адвокатам, следователям, чтобы они меня запугали. Сейчас он мне угрожает, что я пойду по статье, и даже пятеро детей не помогут.

Одновременно говорит, что сделает меня нищей. Проблема в том, что в свое время мне приходилось давать ему, по сути, фиктивные расписки, будто я брала у него деньги в долг. В общей сложности 60 миллионов рублей. Теперь он угрожает, что, если я не отдам ему все, включая детей, он оберет меня до нитки. А сына и дочек в любом случае заберет, встречаться я с ними буду разве что в присутствии его сотрудника.

В суд, чтобы я отдала ему деньги по распискам, он уже обратился. Сейчас засыпает эсэмэсками: «Ты бойся», «Я тебя посажу», «Ты тварь и шалава» (редакция этих сообщений не видела, — прим. «Гласной»).

Я объяснила Сереже, что сейчас уже не одна и его не боюсь. Мне не нужен дом на Рублевке, не нужны его фирмы. Хотелось бы, чтобы он платил алименты на детей: с тех пор как я ушла, не получила от него ни копейки. Хотелось бы сохранить дом в Геленджике — его я покупала и отделывала сама. От папы у меня остались квартира, дача — сейчас Сережа угрожает, что в счет тех, опрометчиво данных расписок он заберет и их. Понимаю, что человек просто мстит. Надеюсь, что эта история все же закончится хорошо. Надеюсь, когда-нибудь он остановится и жизнь снова станет нормальной.

Запрещать ему общаться с детьми не планирую. Понимаю, что он все же отец. Хоть и опасный под алкоголем.

Ирина. Звонок второй

Разговор с Ириной оставил вопросов больше, чем ответов. Изначально она говорила об избиениях со стороны мужа, теперь же подчеркивала: не бил. При этом в деле появились новые подробности — вроде участия, пусть и неосознанного, в сомнительных бизнес-схемах мужа. Также появилась новая сюжетная линия — о разделе имущества. Возникло подозрение, что обращение Ирины в редакцию преследовало прикладную цель: публикация текста должна была стать подтверждением пережитых страданий на предстоящих судебных тяжбах.

Смущало главным образом то, что детям в этой истории отводилась роль статистов. Большинство из них Ирина даже не называла по именам и лишь вскользь упоминала, что у старшего племянника, Миши, были проблемы со здоровьем. Историю с его определением под государственную опеку проговорила так, словно речь шла о мебели, — складывалось впечатление, что это событие ее не сильно задело.

Собрав все возникшие вопросы, мы поговорили еще раз.

— Когда все же начались проблемы в отношениях с Сергеем? Прежде вы говорили, что он вас бил.

— Ни меня, ни племянницу, ни дочек он не бил. Мог щипать, больно прижимать, выкручивать руки, но не бил. Всех своих детей я родила от любимого мужчины. Если говорить о проблемах — наверное, в последние года два. Когда он начал регулярно пить.

— Получается, он бил только мальчиков? Как часто?

— Сына — три года назад, это был январь 2020-го. С племянником драки случались чаще, но Мише сейчас 17, опека его забрала. Миша вообще своеобразный ребенок. Я много раз говорила Сергею, что ему нужна коррекция, помощь психолога, психиатра. Он не хотел. Говорил, справится сам. Драки были и со старшим племянником, но это когда они вместе выпивали. Старший племянник, как только ему исполнилось 18, решил жить самостоятельно, он отдельно сейчас живет.

— А племянница, которая была у вас под опекой?

— Она осталась жить с Сергеем. Он оплачивает ей учебу в институте, и его мама, видимо, убедила ее остаться. Мама боится, что Сергей окончательно сопьется.

— Вы говорили, что Сергей запрещал вам делать аборты, заставлял рожать. Почему вы не пытались предохраняться?

— Я пыталась. Но из-за проблем с гормонами не могла нормально пить противозачаточные таблетки — сразу начиналось кровотечение. Спираль не держалась. Врач посоветовала пить противозачаточные маленькими дозами, однако это не помогло — предохраняясь таким образом, я забеременела самой младшей дочкой. К этому времени пришло понимание, что аборт я и сама сделать не смогу. Помню, когда узнала о шестой беременности, даже Сережа понял, что выносить ребенка мне будет очень тяжело, дал деньги на аборт. Я ездила в клинику. И в кабинете врача не смогла, отказалась.

«Пробелы», однако, остались и после этого разговора. Вопрос о том, откуда у многодетной матери, не работавшей все время с начала жизни с Сергеем, взялись деньги на дом в Геленджике, остался без ответа. Ирина уклонилась и от ответа на вопрос о том, что именно она вынесла из дома, когда сбежала от мужа. А вот в истории с расписками появились новые подробности.

— Как все же получилось, что у Сергея на руках оказались ваши расписки на 60 миллионов?

— Это из-за дома в Геленджике. Почти сразу после его покупки выяснилось, что план развития города включает территории на первой береговой линии, в том числе ту, на которой расположен дом. Мы испугались, что дом заберут, и решили его «обременить». Я дала Сереже фиктивные расписки, что якобы брала деньги в долг у его фирмы, в общей сложности на 60 миллионов рублей. Мы рассчитывали, что эти расписки помогут отстоять дом: ведь тогда властям Геленджика пришлось бы разбираться не только с многодетной мамой, но и с крупной строительной компанией.

Чтобы получить ответы на оставшиеся вопросы, «Гласная» попросила у Ирины телефон мужа. Номер она дала, посоветовав с ходу включать диктофон, «потому что он все равно пошлет вас “на *** [к черту]”». «Он так даже моего адвоката послал», — пожаловалась собеседница.

Сергей. Реакция

Сергей трубку не снял, однако, вопреки заверениям Ирины, пообщался с «Гласной» — в переписке. Вполне вежливо, без мата. Впрочем, общение с ним было фрагментарным и спорадическим, и вновь ответы удалось получить далеко не на все вопросы.

«Болтушка она. Живет хайпом в интернете. И обсуждать здесь особенно нечего. Когда я был в командировке, подруги слили мне ее фото с любовником. Вернулся — а она забрала детей, обворовала дом вместе с армянином (новый друг Ирины, со слов Сергея, — прим. «Гласной»), угнала две машины, подделала бумаги и пыталась одну продать. Была задержана полицией. В суде два иска на большую сумму. Не вернет — будет банкротство. Дети с ней в школу и сады не ходят все это время. Я на детей карты открыл, но ей надо на “тусоваться с подружками”. Она себе деньги на карту вымогает», — написал он.

Свои слова Сергей старался подтверждать фотографиями. В частности, прислал фото кредитных карт, которые после ухода жены завел для детей (они сейчас у Ирины, но есть ли какое-то движение средств по счетам, «Гласной» неизвестно). Также делился кадрами с камер наблюдения, сделанными, по его словам, в тот день, когда Ирина сбегала «с самым необходимым». На них двое мужчин под наблюдением стоящей рядом женщины выносят из квартиры холодильник.

Еще Сергей переслал сообщение, которое было, по его словам, адресовано бывшей супруге (при этом официальный брак пара так и не заключила): «Верни что украла. Весь Геленжик, Сузуки, лодку, прицеп, Балашиху, ноутбук, наушники. Украсть и продавать мою машину и “детский” дом свинство и подло. Верни. Ведешь себя как шкура хачевская. Упишись фантазиями. И быть “воскресной мамой” не самое плохое решение. Шляться по хачам и прибалтам, Илюшам… будет значительно легче и дешевле будет прожить.100% и с учетом твоих загулов и абортов может отцовство не будем устанавливать?» (это сообщение мы цитируем с сохранением орфографии и пунктуации автора).

Позже мужчина сам, по своей инициативе, писал автору «Гласной», в том числе присылал фото Ирины с подругами и новым мужчиной. Еще утверждал, что нашел дневник бывшей любимой, откуда выяснил, что параллельно Ирина имела двух любовников. Похоже, он воспринимал нашу переписку как возможность донести до жены свою обиду.

«Ее рассказы о побоях? А защищаться [доказать] она как может? Фоткам пять-семь лет. Рыжий [племянник Миша] лежал в психушке. Будьте аккуратны с ее сказками», — посоветовал Сергей.

Также мужчина утверждает, что детей у него меньше, чем говорит бывшая жена. Всего 11, включая совместных с Ириной и трех детей сестры. Кажется, эти маленькие люди и есть главные пострадавшие во всей этой истории.