«Вербовка школьников террористами» О чем на самом деле нам говорит история, сочиненная подростками и раздутая СМИ

После страшного теракта в подмосковном «Крокусе» страну охватила паника. Люди пытаются контролировать неконтролируемое и предупреждают друг друга о реальных и вымышленных угрозах. Паника усилилась после массовой рассылки сообщений, в которых якобы вербовщики террористов (то ли исламистов, то ли украинского подполья) предлагают школьникам взорвать магазины, школы, поликлиники за 500–700 тысяч рублей. Представители силовых структур говорят о том, что «наши дети оказались целью украинских вербовщиков». А 28 марта полиция задержала трех школьников 15, 14 и даже девяти лет, которые сделали эту рассылку ради шутки. В отношении двух из них открыты уголовные дела.

В колонке для «Гласной» социальный антрополог, автор тг-канала «(Не) занимательная антропология» Александра Архипова* и школьный психолог Юрий Лапшин разбираются в разворачивающемся на наших глазах явлении: кто и что стоит за «вербовкой школьников»?

Как все началось

24 марта в 16:26 по московскому времени в телеграм-группе «Бадабумчик» появилось вот такое сообщение (орфография сохранена):

Пользователь Ventteda5 — на аватарке изображена девочка, уходящая вдаль, — повторил(а) свое паническое сообщение еще четыре раза. Согласно данным «Медиалогии», программы — анализатора соцсетей, это был первый раз, когда данная информация о ложном минировании появилась в социальных сетях. Переписка в ватсапе, конечно, могла быть и раньше, но обычно, если предупреждения об опасности возникают в частной переписке, люди сразу выносят ее в соцсети, и она становится видимой.

На вопрос одного из авторов этой статьи, откуда у нее информация о заминированном «Вегасе», Ventteda5 решила не отвечать, так как спрашивающий может «оказаться плохим человеком». Судя по фотографии на аватарке, а также по стилю и орфографии письма, вряд ли это взрослый человек.

Через час комментатор в популярном Z-канале, который не чурается и шок-контента, опубликовал уже более подробный пост, где привел текст «вербовки» для взрыва ТЦ «Мега» в Химках. Текст был обращен к «малышу», но при этом автор обращается то на «ты», то на «вы». 

Вечером 24 марта и весь день 25 марта оба предложения о «вербовке» пользователи социальных сетей распространяли вместе. 

Началась паника. Появлялись все новые и новые сообщения, в которых «вербовщики» предлагали школьникам атаковать общественные места в Москве, Петрозаводске, Миассе, Чистополе, Смоленске, Пскове, Крыму и Луганске и во многих других городах. В текстах назывались разные объекты и суммы.

Пародия с несмешными последствиями

Подозреваемых в теракте в «Крокусе» задержали ночью. На следующий день широко разошлось признание Шамсиддина Фаридуни, согласно которому за массовое убийство он должен был получить 500 тысяч рублей. Решение пойти на преступление не из-за религиозных убеждений (обычно приписываемых террористам-смертникам), а всего лишь за сравнительно небольшую сумму шокировало общество. Оказалось, что жизнь людей стоит очень немного. 

В предложениях о «вербовке» денежный мотив всячески подчеркивается и дополняется угрозами («мы знаем, где ты живешь», «деваться некуда»), а также иногда предложениями предоставить машину («до Украины») и помочь скрыться. Все это вкупе с многочисленными грамматическими и орфографическими ошибками наводит на мысль, что мы имеем дело с работой школьников. 

Несомненно, перед нами пародия, отражающая знание о теракте и реакцию на него, бурлящие в обществе. Пародия совершенно не обязательно должна смешить, но она указывает на самые запоминающиеся моменты.

28 марта полиция задержала за рассылку скринов девятиклассницу в Саяногорске и школьника в Великих Луках, а также девятилетнюю (!) девочку в Туве, которая стащила телефон и начала писать призывы от лица террористов. Все три «преступника» объяснили свои действия желанием подшутить над взрослыми. 

«ЗвонОМОН»: мировая эпидемия ложных угроз 

12 мая 2023 года на телефонную службу спасения США поступил звонок с сообщением о террористах в мечети во Флориде, в трубке были слышны звуки стрельбы. Полиция ворвалась в мечеть — а там все спокойно. То же произошло и с еврейским детским садом, и со школой в Мичигане (там правоохранители протаранили дверь). Звонившего искали полиция, пожарные, ФБР и даже частные сыщики. Повезло одному из сыщиков. Частный детектив Брэд Деннис обратил внимание, что на форумах некий Назгул часто высмеивал полицию и их реакцию на сообщения о терактах, как реальных, так и ложных. Детектив нашел чат в телеграме, где Назгул принимал заказы на фейковые угрозы, заказал такой звонок и отследил IP-адрес. Вся эта детективная история длилась два года.

Несколько месяцев назад ФБР окончательно убедилось, что Назгул и звонивший в службу спасения — один и тот же человек, и арестовало его. Назгулом оказался 17-летний Алан Филион, его комната была забита девайсами, с помощью которых можно имитировать звуки стрельбы, крики на арабском и так далее. Всего он сделал больше сотни звонков с сообщениями о терактах, причем заниматься этим начал в 14 лет. 

Перед нами — новое социальное явление, которое стало большой проблемой в последние несколько лет. Конечно, многие читатели вспомнят и свое детство: как они или их одноклассники звонили в местное отделение полиции и, хихикая, сообщали о бомбе в школе, чтобы отменить ненавистную контрольную. Но сегодня звонки приобрели характер эпидемии, у которой уже есть название — swatting calls (это выражение происходит от названия спецназа S.W.A.T.).

По аналогии со swatting calls российскую эпидемию ложных предупреждений о терактах можно назвать «звонОМОН». 

Давайте посмотрим на случаи звонОМОНа только за три первых месяца 2024 года. 20 марта, за два дня до теракта, полиция в Красноярске и в Петербурге задержала школьников (13 и 14 лет), которые рассылали письма о бомбах в школах и торговых центрах. За месяц до этого, 13 февраля, в Караганде арестовали юношу, тоже 13 лет, за то, что он имитировал «готовящийся расстрел школы» и даже вел телеграм-канал, посвященный этому. За две недели до этого, 29 января, 15-летнего мальчика за ложные террористические предупреждения задержали в Благовещенске, 23 января — подростка в Копейске Челябинской области, а 15 января — школьника в Ставрополе. 

Волна ложных сообщений о «вербовке» террористами, начавшаяся после теракта в «Крокусе», имеет ту же природу, что и звонОМОН, только целью становятся не конкретные школы, а взрослый мир, погруженный в страшную паранойю. И здесь возникает следующий вопрос.

Зачем подростки это делают? 

Несколько лет назад один из авторов этой статьи работал психологом в московской школе. Однажды вечером мне позвонил «следователь по особо важным делам» и потребовал немедленной встречи «в связи с выдвинутыми против меня обвинениями в домогательствах». Я предложил ему вызвать меня повесткой, в ответ он стал угрожать «отправить меня на Колыму, если дело дойдет до повестки».

Я положил трубку — было неприятно, хотя никакой вины за собой я не чувствовал. Наутро я первым делом пошел к директору школы, чтобы сообщить ему о происшествии: мало ли что, пусть будет в курсе. Директор рассмеялся: «Вы еще не были в учительской? Сходите, там для вас есть работа!» Оказалось, что несколько коллег тоже получили звонки с угрозами от «следователя», «коллектора» и «сотрудника службы безопасности банка» и сейчас взволнованно обсуждали это. Стало ясно, что речь идет о банальном пранке. Я работал в той школе недавно, а более опытные коллеги предположили, что к провокации мог быть причастен одиннадцатиклассник Ф. К., имевший репутацию раздолбая и любителя розыгрышей. С ним даже провели беседу, но он все отрицал, а в полицию директор решил не обращаться, чтобы лишний раз не привлекать к школе «внимания санитаров». 

Однако год спустя, случайно встретившись со мной на улице, парень признался: да, это сделали тогда он и его друзья. Звонил, естественно, ученик не из нашей школы — с хорошими, надо признать, актерскими данными. На вопрос, зачем же они это сделали, он пожал плечами: «Сидели с друзьями, хотели поржать… Поставили звонок на громкую — посмотреть, как вы будете реагировать, оправдываться и выкручиваться».

Ему захотелось поставить учителей в слабую по отношению к себе позицию и посмотреть, как они будут делать то, что ему, школьнику, приходилось делать довольно часто. А себя почувствовать в позиции власти.

Сообщение о теракте всегда вызывает много эмоций — сильных и противоречивых. Глядя на такое событие со стороны, подростки (да и взрослые) часто пытаются представить себя на месте его участников: а если бы там оказался я? что бы я чувствовал, как бы действовал? Помимо естественных страха и беспомощности в позиции жертвы теракта, у подростка возникает и «исследовательский интерес» — хочется увидеть себя по другую сторону, в образе устроителей: в чем та сила, перед которой трепещет общество? Посмотрите под этим углом на «угрозы» девятилетней девочки.

У подростков срабатывает желание ощутить свою значимость, совершив что-то, что будет замечено окружающими, — ощутить на короткое время власть над миром взрослых, своего рода социальный успех. Например, смотреть, как после твоих сообщений службы экстренного реагирования регулярно приезжают и эвакуируют школу. Или, как 15-летняя школьница из Хакасии, «пошутить для привлечения внимания» и увидеть, что созданный тобой диалог между «вербовщиком» и «вербуемым» вирусится в чатах твоего региона. Можно сделать видимой и, значит, как будто уже реализованной мечту о мести неприятным одноклассникам и учителям, как поступил в 2022 году девятиклассник из Керчи, разославший сообщения об угрозе взрыва в своей школе. 

Наконец, можно даже примерить на себя образ террориста, «скосплеив»** образ и жесты из реального ролика студента-убийцы, как сделал в 2021 году шестиклассник из Ростова-на-Дону. 

Если спросить кого-то из этих подростков, зачем они это сделали, скорее всего, ответ будет «хотел пошутить», «не знаю», «просто так». При этом они вряд ли осознают, что тревожность, вызываемая новостями о терактах, накладывается на их внутренние конфликты, связанные с одним из главных социальных институтов в их жизни — школой, в которой они часто оказываются в позиции пассивной жертвы агрессии и унижения. Занимая же место «активного устроителя» или «всемогущего мстителя», школьник отыгрывает подавляемые в повседневной школьной жизни эмоции.

Как политики создают «народного дьявола»

В шестидесятые и в начале семидесятых молодые британцы увлекались двумя субкультурными движениями: модами (mods) и рокерами (rockers). Однажды во время одной из их тусовок произошли акты вандализма, о которых много писали британские СМИ. После нового слета неформалов журналисты вновь рапортовали об их «преступлениях», причем каждая деталь была многократно пересказана и преувеличена. Само их существование стало восприниматься как угроза социальному порядку. Политики и СМИ сваливали на эти субкультуры все проблемы подростков британского общества. Чем меньше хотелось власти искать настоящие источники проблем и решать их, тем больше они демонизировали представителей субкультур. Социолог Стэнли Коэн, изучавший это явление, назвал его «моральная паника», подразумевая процесс, в ходе которого сообщество пересобирает свои моральные нормы и назначает девианта, «народного дьявола», на роль козла отпущения. 

Поиск и наказание народных дьяволов происходит тогда, когда поддержка воображаемой угрозы гораздо выгоднее для заинтересованных сторон, чем борьба с настоящей причиной беспокойства.

Так, в январе 2024 года в Ставропольском крае некто рассылал анонимные угрозы о готовящихся терактах в школах. Их автор был найден — звонОМОНом занимался «по приколу» 16-летний школьник. Комментируя возникшую среди родителей панику, губернатор Ставропольского края Владимир Владимиров не стал разбираться с причинами такого поведения школьника, а предпочел сказать, что угрозы поступают «из соседнего государства».

После теракта в «Крокусе» российские провластные СМИ и политическая элита всячески создают моральную панику. Бороться с подлинными источниками страхов граждан и признавать провалы спецслужб — невозможные действия при нынешней внешней политике, а противостоять мусульманскому миру чревато еще большим напряжением внутри страны и за ее пределами. Но есть удобный враг — Украина и украинские спецслужбы. И власти сразу заявляют об «украинском следе» и стоят на этом, несмотря на очевидные противоречия. 

Первым о нем сказал Владимир Путин, когда сообщил о «приготовленном на границе для террористов окне», не приводя каких-либо доказательств — «по предварительным данным». Ему вторили Патрушев и Песков, а вслед за ними — и российские СМИ.

24–27 марта, когда началась рассылка с паническими сообщениями о фактах «вербовки», СМИ и российские политики заявили о том, что в теракте виновата Украина. Об этом как об установленном факте со ссылкой на криминалистов писали «Известия». Гендиректор агентства разведывательных технологий «Р-Техно» Роман Ромачев заявил, что подобная рассылка — психологическая операция Киева, чтобы «добить россиян испугом», а «Российская газета» выпустила большую статью о «тонких психологах, украинских вербовщиках», которые «угрожают нашим детям». 

А 28 марта в разных регионах были задержаны три школьника (и в отношении двух из них заведены уголовные дела), которые создали скрины с «вербовкой» и разослали их. Их мотивы описаны как стремление пошутить — никакого «украинского следа» там найдено не было. Гораздо больше на роль фольклорного дьявола подошел 20-летний продавец поселкового магазина «Монетка» из Уренгоя. Именно его провластные СМИ объявили украинским куратором — на том основании, что он рассылал сообщения о «вербовке» исполнителей для теракта от имени легиона «Свободная Россия»**.

А зачем россияне пересылают пранки на полном серьезе? 

В основе моральной паники, всякий раз возникающей вслед за шокирующими сообщениями о терактах и катастрофах, лежит подавляемая и неосознаваемая, давно ставшая повседневной тревога и неуверенность, доходящие до беспомощности. Эта тревога нуждается в понятном объяснении и удобном «враге», чему способствует насаждение моральной паники сверху — политиками и СМИ. 

Именно поэтому появляются фейковые сообщения о заминированных игрушках или готовящихся расстрелах школ и торговых центров, а теперь — и о «вербовке» террористами школьников. Такие сообщения создаются, массово тиражируются и рассылаются — ведь тревогу нужно взять под контроль, а для этого нужно всех предупредить, потому что предупрежден — значит вооружен. 

Эти рассылки — оружие безоружных, помощь беспомощных самим себе в ситуации, когда на государство надежды нет и поддержки ждать неоткуда.

Поэтому подростковые пранки или акты мести воспринимаются на полном серьезе.

Школьников — авторов пранков может быть не очень много, но есть много взволнованных взрослых, которые готовы поверить в любую опасность: недаром большинство тех, кто рассылал выдумку школьников в социальных сетях, — это женщины старше сорока лет.

 Шалость удалась?

* Признаны в РФ «иностранными агентами». 
** Признан в РФ «террористической организацией».